ДЕМОН КРАТИЙ!!!

Нарыл интересную статейку..., думаю будет всем интересно. Советую всем дочитать до конца. Это, достаточно сильно изменит ваши взгляды.


Медленно рабы шли друг за другом, и каждый нес отшлифованный камень. Шли в четыре шеренги, длиной в полтора километра каждая, от камнетесов до места, где началось строительство города-крепости. Рабов охраняли стражники. На десяток рабов полагался один вооруженный воин-стражник.

В стороне от идущих рабов на площадке вершины тринадцатиметровой пирамиды из отшлифованных камней, на троне восседал Кратий – один из верховных жрецов. На протяжении четырех месяцев он молча наблюдал за происходящим. Его никто не отвлекал и даже взглядом не смел прервать его размышления.

Кратий поставил перед собой задачу: перестроить государство так, чтобы на тысячелетия вперед укоренить власть жрецов – сделать всех людей Земли, включая правителей государств, рабами жрецов.

Однажды Кратий спустился вниз, оставив на троне своего двойника. Жрец поменял одежду, снял парик. Приказал начальнику стражи, чтобы его заковали в цепи, как простого раба, и поставили в шеренгу за молодым и сильным рабом по имени Нард.

Вглядываясь в лица рабов, Кратий заметил, что у этого молодого человека взгляд пытливый и оценивающий, а не блуждающий или отрешенный, как у многих. Лицо Нарда было то сосредоточенно-задумчивым, то взволнованным. «Значит, он вынашивает какой-то план», – понял жрец и решил удостовериться, насколько точным было его наблюдение.

Два дня Кратий следил за Нардом, молча таская камни, сидел с ним рядом во время трапезы и спал рядом на нарах. На третью ночь, как только поступила команда «спать», Кратий повернулся к молодому рабу и шепотом, с горечью и отчаянием, произнес непонятно кому адресованный вопрос:

– Неужели, так будет продолжаться всю оставшуюся жизнь?

Молодой раб вздрогнул и мгновенно развернулся лицом к жрецу, глаза его блестели. Они сверкали, даже при тусклом свете горелок большого барака.

– Так не будет долго продолжаться. Я додумываю план. И ты, старик, тоже можешь в нем принять участие, – прошептал молодой раб.

– Какой план? – равнодушно и со вздохом спросил жрец.

Нард горячо и уверенно стал объяснять:

– И ты, старик, и я, и все мы скоро будем свободными людьми, а не рабами. Ты посчитай, старик: на каждый десяток рабов приходится по одному стражнику. И за пятнадцатью рабынями, которые готовят пищу и шьют одежду, наблюдает тоже один стражник. Если в условленный час все мы набросимся на стражу, то победим ее. Пусть стражники вооружены, а мы закованы в цепи. Нас десять на каждого, и цепи тоже можно использовать, как оружие, подставляя их под удар меча. Мы разоружим всех стражников, свяжем их и завладеем оружием.

– Эх, юноша, – снова вздохнул Кратий и как бы с огорчением произнес, – твой план недодуман: стражников, которые наблюдают за нами, разоружить можно, но тогда правитель пришлет армию и убьет восставших рабов.

– Я и об этом подумал, старик. Надо выбрать такое время, когда армия будет далеко. И это время настает. Мы все видим, как армию готовят к походу. Заготавливают провиант на три месяца пути. Значит, через три месяца армия придет в назначенное место и вступит в бой. В сражении она победит и захватит много новых рабов. Для них уже строят новые бараки. Мы должны начать разоружать стражу, как только армия нашего правителя вступит в сражение с другой армией. Гонцам потребуется месяц, чтобы доставить сообщение о необходимости немедленного возвращения. Ослабевшая армия будет возвращаться не менее трех месяцев. За четыре месяца мы сумеем подготовиться к встрече. Нас будет не меньше, чем солдат в армии. Захваченные рабы захотят быть с нами, когда увидят, что произошло восстание. Я правильно всё предопределил, старик.

– Да, юноша, с таким планом ты сможешь разоружить стражников и одержать победу над армией, – ответил жрец уже подбадривающе и добавил, – но что потом рабы станут делать с правителями, стражниками и солдатами?

– Об этом я немного думал. И пока приходит в голову одно: все, кто рабами были, станут не рабами. Все, кто сегодня не рабы, рабами будут, – как бы размышляя вслух не совсем уверенно ответил Нард.

– А жрецов? Скажи мне юноша, к рабам или не рабам причислишь ты жрецов, когда победишь?

– Жрецов? Об этом я не думал. Но сейчас предполагаю: пускай жрецы останутся, как есть. Их слушают рабы и правители. Хоть сложно их порой понять, но думаю, они безвредны. Пускай рассказывают о богах, а жизнь свою мы знаем сами, как лучше проживать.

– Как лучше – это хорошо, – ответил жрец и притворился спящим.

Но Кратий в эту ночь не спал. Он размышлял. «Конечно, – думал Кратий, – проще всего о заговоре сообщить правителю – и схватят юношу-раба, т.к. он главный вдохновитель для других. Но это не решит проблемы. Желание освобождения от рабства всегда будет у рабов. Появятся новые предводители, будут разрабатываться новые планы восстаний. А раз так – главная угроза для рабовладельческого государства всегда будет присутствовать внутри самого государства».

Кратий понимал, что достичь такой масштабной цели, как порабощение всего мира, только с помощью физического насилия не удастся. Необходимо психологическое воздействие на толпу. Нужно трансформировать мысль людскую так, чтобы рабы начали думать, что они свободны. Чтобы они считали, что рабство – не порок, а благо. Для этого необходимо запустить саморазвивающуюся программу, которая будет дезориентировать целые народы.

Мысль Кратия работала всё быстрее, он перестал чувствовать тело и тяжелые кандалы на руках и ногах. И вдруг, словно вспышка молнии, возникла программа. Еще не детализированная, но уже ощущаемая и обжигающая своей масштабностью. Кратий почувствовал себя единовластным правителем мира и облегченно глубоко вздохнул.

Жрец лежал на нарах, закованный в кандалы, и восхищался сам собой: «Завтра я произнесу несколько слов, и мир начнет меняться. Невероятно! Всего несколько слов – и весь мир подчинится моей мысли. Бог действительно дал человеку силу, которой нет равной во Вселенной, эта сила – человеческая мысль. Она производит слова и меняет ход истории. Необыкновенно удачно сложилась ситуация. Рабы подготовили план восстания. Он рационален, этот план, и явно может привести к положительному для них промежуточному результату. Но я всего лишь несколькими фразами не только их, но и потомков сегодняшних рабов, да и правителей земных рабами быть заставлю на протяжении грядущих тысяч лет».

Утром по знаку Кратия начальник охраны снял с него кандалы. И уже на следующий день на его наблюдательную площадку были приглашены остальные пять жрецов и фараон.

Перед собравшимися Кратий начал свою речь:

– То, что вы сейчас услышите, не должно быть никем записано или пересказано, и мои слова никто кроме вас не услышит. Я придумал способ превращения всех людей, живущих на Земле, в добровольных рабов нашего фараона. Сделать это даже с помощью многочисленных войск и изнурительных войн невозможно. Но я сделаю это при помощи нескольких фраз. Пройдет всего два дня после их произнесения, и вы увидите, как начнет меняться мир. Смотрите: внизу длинные шеренги закованных в цепи рабов, и каждый несет по одному камню. Их охраняет множество солдат. Чем больше рабов, тем лучше для государства – так мы всегда считали. Но, чем больше рабов, тем более приходится опасаться их бунта, поэтому мы усиливаем охрану. Также мы вынуждены хорошо кормить своих рабов, иначе они не смогут выполнять тяжелую физическую работу. Мы тратим много усилий на то, чтобы рабы работали, но они всё равно ленивы и склонны к бунтарству. Смотрите: они ползут медленно, как улитки, а обленившаяся стража даже не погоняют их плетьми. Но скоро все они будут сновать как муравьи и будут сами стремиться нести гораздо больше камней вместо одного. Рабам не нужна будет стража, и стражники тоже превратятся в рабов. Как этого достичь? Рабам нужна иллюзия свободы. И нужен стимул с помощью монет.

Пусть сегодня, перед закатом, глашатаи разнесут указ фараона, в котором будет сказано: «С рассветом нового дня всем рабам даруется полная свобода. За каждый камень, доставленный в город, свободный человек будет получать одну монету. Монеты можно обменять на еду, одежду, жилище, дворец в городе и сам город. Отныне вы – свободные люди». И вы увидите, что люди без принуждения начнут работать с удвоенной энергией и обрекут себя на добровольное рабство.

Указ на закате был оглашен рабам, они пришли в изумление и многие не спали ночью, обдумывая новую счастливую жизнь.

Утром следующего дня жрецы и фараон вновь поднялись на площадку пирамиды. Картина, представшая их взорам, поражала воображение. Тысячи людей, бывших рабов, наперегонки тащили те же камни, что и раньше. Многие несли по два камня. Другие, у которых было по одному, уже не плелись, как раньше, а бежали, поднимая пыль. Некоторые охранники тоже тащили камни. Люди, посчитавшие себя свободными – ведь с них сняли кандалы – стремились получить как можно больше вожделенных монет, чтобы построить свою счастливую жизнь.

Кратий еще несколько месяцев провел на своей площадке, с удовлетворением наблюдая за происходящим внизу. А изменения были колоссальными. Рабы объединялись в небольшие группы, сооружали тележки и, доверху нагрузив камнями, обливаясь потом, толкали эти тележки. «Они еще много приспособлений наизобретают, – с удовлетворением думал про себя Кратий, – вот уже и услуги внутренние появились: разносчики воды и пищи. И следить за ними уже не надо и заставлять, как раньше – теперь они сами жаждут таскать камни». Часть рабов ели прямо на ходу, не желая тратить времени на дорогу в барак для приема пищи и расплачивались с подносившими ее полученными монетами. «Надо же, и лекари появились у них: прямо на ходу помощь пострадавшим оказывают, и тоже за монеты. И регулировщиков движения выбрали. Скоро выберут себе начальников, судей. Пусть выбирают: они, ведь, считают себя свободными, а суть не изменилась – они по-прежнему таскают камни…

И их потомки сквозь тысячелетия, обливаясь потом, в пыли будут продолжать свой бессмысленный бег».

Когда жрецы осознали, какие разительные перемены произвели в обществе идеи Кратия, один из них, самый старший по возрасту, произнес:

– Ты – демон, Кратий. Твой демонизм множество земных народов поработит.

– Пусть демон я, – ответил Кратий, – и мной задуманное отныне пусть люди демократией зовут.